Ксения Татарник: Сколько вам лет? И что вы чувствуете, когда вас спрашивают об этом

Sh.e публикует фрагмент из книги Ксении Татарник «Кому я нужна: 7 шагов от самоабьюза к возрождению», вышедшей в издательстве АСТ. Книга посвящена нашим отношениям с внешностью, а этот отрывок – желанию во что бы то ни стало выглядеть молодо и эйджизму в обществе.

Иллюстрация: Катя Коновалова

She is an expert публикует фрагмент из книги журналистки Ксении Татарник «Кому я нужна: 7 шагов от самоабьюза к возрождению»; книга только что вышла в издательстве АСТ.

Я принадлежу к поколению сорокалетних, и с недавних пор, когда речь заходит о возрасте, мне не по себе. Я огляделась вокруг и поняла, что в нашем обществе источников вдохновения почти не найти. «Уберите несвежих теток с экрана». «Возрасту — нет». «Теткам нет». Масса предрассудков и сильнейший страх перед взрослением — даже у юных. Девушки восемнадцати-двадцати лет советуют друг другу, как причесаться и похудеть, чтобы не выглядеть старше своих лет. «Посмещище!» — скрипит злобный голос внутри, когда примериваешь в магазине юбку смелого фасона или ловишь на себе взгляд мужчины моложе и не решаешься на него ответить.

«Unfuckable» — так в Голливуде называют зрелых актрис, которым после сорока лет перестают предлагать роли главных героинь в любовных историях, так как зрители вряд ли поверят, что кто-то захочет их «трахнуть». С актерами такого почти не случается — они до старости играют героев-любовников, а их подруг и жен — актрисы вдвое и даже втрое моложе. В глазах общества сексуальная жизнь зрелого мужчины — норма, зрелой женщины — оксюморон.

Да, если приглядеться, у пятидесятипятилетнего Киану Ривза тоже седина и морщины вокруг глаз, а у пятидесятилетнего Пола Радда — мешки под глазами. Но следы возраста их не портят, наоборот, делают еще интереснее. Подруга Ривза Александра Грант, моложе его почти на десять лет, стройная женщина с серебристыми волосами, будто сошедшая со страниц романов Джейн Остин, вызывает у нас ассоциации с чаепитием, но никак не с постелью и умопомрачительным сексом. Мы отказываем ей в том, что она может быть желанной — и ошарашены, когда оказывается, что у этой «тетки» тоже есть личная жизнь, да не с кем-нибудь — с Киану Ривзом.

С красотой невозможно быть объективными — для кого-то Бенедикт Камбербэтч божественно прекрасен, а у кого-то при виде его начинает дергаться глаз. Но что касается желательности партнера — это внушенное нам извне представление, говорит журналистка и писательница Сади Дойл: «Мы влюбляемся или испытываем физическую страсть, но нас притягивает не только лицо и тело — его или ее социальный статус тоже имеет значение. Мы принимаем решение, кто мы, каждый раз, когда выбираем, с кем идти на свидание. Если мужчина за пятьдесят видится, как секс-символ, а женщина за сорок — как товар с истекшим сроком годности, общество посылает очевидный сигнал, чьи права и полномочия поддерживаются, а чьи — неприемлемы».

Низведение в «тетки» и отказ признать, что у зрелой женщины тоже может быть личная, в том числе сексуальная жизнь, становится поводом обесценить и остальные части ее личности, со всем богатством внутреннего мира. Не замечать ее труд, не отдавать должное ее работе, игнорировать ее потребности, увлечения и стремления. Вот откуда высмеивание женщин после пятидесяти лет, презрительное, на ровном месте, отношение к ним, как к людям второго сорта, а в семье — как к бесплатной обслуге: готовит, таскает сумки из магазина, обстирывает, обшивает, ухаживает во время болезни и еще умудряется работать на трех работах, а между ними — попасть на концерт или выставку.

Другая, еще более мрачная причина, почему в нашем обществе сексуальными признаются только молодые женщины, считает Дойл, в том, что девушки довольно беспомощны, а общество возводит в культ беспомощность женщин и власть мужчин над ними, и видит в этом неравноправии норму, а не опасность. Женщины старшего возраста, конечно, не выглядят беспомощными — зачастую у них едва ли не больше профессионального, житейского и сексуального опыта, чем у их ровесников. Но пятидесятилетний мужчина с деньгами и положением, в поисках юной подруги, которая будет им восхищаться, а он — выставлять ее напоказ, — желанный партнер. Пятидесятилетняя женщина с тем же статусом, которая говорит сама за себя и излучает самостоятельность, — угроза нравам.

Пример Александры Грант интересен еще тем, что доказывает: мы путаем вывеску — кричащую сексапильность напоказ, которая с треском рвется из всех одежд, губ и щек, — и настоящую сексуальность и женственность. Личное, то, что происходит наедине, у нас принято демонстрировать прилюдно, двадцать четыре часа в сутки, проверять, как зубы у лошади. Наше сознание давно привыкло считать естественным секс-маркетинг — горячие позы и поигрывание мускулами для селфи. Женщина, которая совсем не стремится быть похожей на актрису порнофильма, кажется многим позорно неприличной и даже — противоестественной.

По статистике Французского общества гериатрии и геронтологии (SFGG), в обстановке, где над нами насмехаются, стыдят за дату рождения, не принимают наши слова всерьез и проявляют гадливость (например, врачи в больнице), отказывают в работе, в человеческом достоинстве, в праве на личную жизнь и независимость, в том числе финансовую, мы живем в среднем на семь с половиной лет меньше, чем могли бы.

Держите голову высоко. Красота сложнее и богаче, чем мы привыкли думать

Россияне старятся быстрее сверстников в Европе и США, пропадают с радаров общественной жизни после пятидесяти лет и раньше умирают не в последнюю очередь из-за эйджизма. «Когда я приезжаю к дочери в Америку, я чувствую себя женщиной, — говорит семидесятиоднолетняя россиянка, участница социологического исследования „Конструирование старения: секс и интимность в пожилом возрасте“. — Я хожу развлекаться. Мне кажется, мужчины обращают на меня внимание. Здесь я чувствую себя бабушкой, у которой все в прошлом».

С каждым годом среди нас все больше тех, кто отказывается скрывать возраст, словно позор или преступление. Вместо тега antiage в соцсетях теперь чаще ставят proage — новый модный термин означает, что можно быть привлекательной, излучать силу, шарм, юмор, подлинность и глубину и в сорок, и в семьдесят лет — морщинки и седина не помеха. Никто не отрицает ход времени, но изменения, происходящие с женщиной, ее телом, не должны быть синонимами поражения, потери соблазнительности. Счастливое отношение к телу приходит изнутри.

Одними из первых против несправедливой патриархальной конструкции — ты представляешь ценность, только если молода и красива, — взбунтовались модели сорок пять плюс. Посмотрите на нас, говорили они, мы по-прежнему прекрасны! Нам неинтересно изображать молодых, мы хотим, чтобы нас принимали такими, какие мы есть.

Притягивающая черта зрелых моделей — серебристые волосы. Большинство женщин закрашивает природный цвет с появлением седины. Делать это из месяца в месяц изматывающе и затратно, но страх и стыд сильнее, мы ассоциируем седину с неухоженностью или считаем, что она старит.

«Вы можете назвать хотя бы один фильм, где мужчина влюбляется в женщину с седыми волосами? — задается вопросом пятидесятилетняя Софи Фонтанель, журналистка и модный критик, задорная и отважная разрушительница табу. Недавняя книга Софи — о том, как три года назад она перестала закрашивать седину и это изменило ее жизнь. — Нет. На обложках журналов их тоже нет. Нет музы с седыми волосами. А ведь новые идеи приходят к нам через моделей, образы. Я работаю в мире моды, поэтому знаю многих прекрасных женщин с седыми волосами, например редактора британского Vogue Сару Харрис. — Мой взгляд привык отдавать должное их красоте. Но обычные люди их не знают. Мы не показываем эти примеры».

Симоне Жакоб, скульптор и успешная международная модель пятьдесят пять плюс. Ее карьера пошла вверх после того, как она перестала закрашивать седину, устав десятки лет быть в рабстве у салонов красоты. «Перед пятидесятилетием я внимательно посмотрела на свои волосы — от краски они стали безжизненными, ломкими, ушло сияние, — вспоминает Симоне. — Я спросила себя: чего ты боишься? Что седина сделает тебя старой и уродливой? Почему мужчинам она придает шарм, а у женщин должно быть по-другому? Я поняла, что пришло время вернуться к природному цвету — и ни разу не пожалела. На самом деле я стала получать даже больше комплиментов, чем раньше. Недавно пришлось для съемки ненадолго стать блондинкой — скучно, мило, но это больше не я!».

Серебристые волосы придают лицу уникальность, выделяют из толпы, с ними, как ни странно, многие женщины чувствуют себя моложе и легче — они более открыты, чаще улыбаются и смеются. Седина зрительно смягчает текстуру кожи, морщинки смотрятся не так резко. Волосы — тоже часть нашего «я», поэтому не стоит нападать на них из-за седины, они меняются вместе с нами. Окрашивайте или нет, если хотите, но не из страха, не под давлением окружающих, призывают серебряные музы. Держите голову высоко. Красота сложнее и богаче, чем мы привыкли думать. Не позволяйте никому заявлять, что нужно непременно краситься, чтобы не «выдавать» возраст, — нам нечего скрывать.