Мадина Тлостанова
«Sh.e — для меня абсолютно деколониальный жест, выстраивание параллельного пространства, delinking. Вместо встраивания в нормативное пространство мужского по умолчанию мира. Это проект про то, что феминистский принцип самопозиционирования, с которого начинается любое феминистское высказывание, стоит распространить и на иные формы знания, в том числе на экспертное. Это очень важно.
Подход, основанный на color-blindness и gender-blindness — это тупик, ошибка, а иногда и намеренное запутывание ситуации, когда прописанные на бумаге принципы равенства выдаются за реальное положение вещей. Но, увы, дискриминация сохраняется и даже растет, обретает все более интерсекциональные очертания, где уже не просто речь идет о расе, гендере и классе, как в классической модели, а добавляются этнонациональные, геополитические, региональные, языковые, религиозные и всякие иные факторы.
Когда мы говорим о территории экспертного знания, тут все еще сложнее. Потому что изначально ведь это как бы среда привилегированная. Тем труднее вычленить проявления дискриминации и предложить пути борьбы с нею. Потому что дискриминация выражается более незаметно и тонко, но не менее разрушительно. Интеллектуальную дискриминацию очень трудно доказать. Причем не только в отношении женщин, но и меньшинств. Как писал афро-карибский философ Луис Гордон: «Я должен был быть в десять раз продуктивнее, талантливее, усерднее, чем мои белые коллеги, чтобы выбиться в люди». То же примерно и с женщинами.
Могу сказать по своему опыту «пробивания» в России в течение более двадцати лет — в академической среде, которая мне больше знакома, все зависит от покровительства и близости к определенным фигурам, которые, конечно же, все мужчины. Я не имею в виду впрямую оказание сексуальных услуг, хотя это тоже есть, но скорее родственные связи, некую условную лояльность, «сапоголизание», стремление влиться в закрытую группу и оказаться там чаще всего на среднем звене пищевой цепочки и так далее — практически никогда не на паритетных условиях. Не на условиях производителя знания.
Вообще, за многими мужчинами-экспертами стоит женщина, которая выполняет за него работу, но остается в тени и не имеет возможности дорасти до статуса эксперта. Или же ей позволено говорить только об узком круге проблем. Но тут очень тонкое различие — как я понимаю, Sh.e не хочет сделать из женщин местных информантов своего опыта, и только. Скорее речь идет о том, чтобы восстановить в правах не вещание с некой делокализованной позиции, которое в принципе невозможно (хотя и может притворяться таковым), а непременный учет геополитики и телесной политики знания, ощущения, бытия, без которой невозможно быть экспертом. То есть феминистский принцип самопозиционирования, с которого начинается любое феминистское высказывание, стоит распространить и на иные формы знания, в том числе экспертного. Ведь никто не сидит на облаке и не находится вне своего контекста. Заблуждение по поводу возможности существования объективной и верной для всех позиции и есть, наверное, один из главных камней преткновения здесь.
Для меня главное то, что как не может по определению существовать обратный расизм, поскольку в мире сохраняется белая привилегия, так не может быть и гендерной дискриминации по отношению к мужчинам. По очень простой причине: властные привилегии и иерархии остаются всегда по умолчанию на их стороне — в разной степени. Но если мы говорим о России, то безусловно и то, что некоторые женщины не хотят эту матрицу ставить под сомнение, а просто хотят в нее встроиться в качестве освобожденных от гендера субъектов, а на самом деле принявших мужскую модель как универсальную. Это очень тревожно. В деколониальном повороте мы бы это назвали одновременно колониальностью и знания, и гендера.
У некоторых женщин, особенно у добившихся в привычной матрице успеха, может возникнуть неприятие этого проекта, страх перед системой, презрение к женщинам, которые используют половую дискриминацию как рычаг продвижения. Ну что же, скорее тут речь идет о непреодолении своей собственной мизогинии путем отказа от женской составляющей своего «я».
Но есть еще один любопытный момент — он связан со старой советской моделью гендерных отношений, которая еще не везде изжита, или же преодоление которой представляется многим женщинам как большое достижение. Вот что имеется в виду: советская модель основывалась на подразумеваемых как данные раз и навсегда, от природы, непреодолеваемых половых различиях между мужчинами и женщинами, причем далеко не только биологических. Эта весьма умеренная и сегодня считающаяся устаревшей установка неизменно сводила на нет все усилия по негативной дискриминации и приходила в противоречие с внешними признаками стремления обеспечить равные возможности.
Затем приходит перестройка и Горбачев, призывающий вернуться от слишком эмансипированной советской женщины к иной модели, где она могла бы быть матерью и привлекательной женщиной (сравните с Китаем, где также в 1980-х годах происходит взрыв новой женственности после периода унисекс во всем и опять же необходимости для женщин встраиваться в мужскую модель поведения и даже внешнего вида). В этом смысле, как пишет Дженнифер Сачленд в своей книжке «Экономика насилия» («Economies of Violence»), «в постсоциалистических национальных дискурсах поворот к неотрадиционализму был реакцией против государственной социалистической версии равенства». То есть, возможно, в этом проекте происходит еще и столкновение с очень многими практикуемой, но неосознаваемой моделью женского позиционирования в СССР и после. Очень плохо, что неосознаваемой и критически не оцениваемой.
И возможно, именно это будет раздражать тех, кто потратил жизнь на то, чтобы встроиться, а не поставить под сомнение сами правила».
Биография
Доктор филологических наук, профессор постколониального феминизма отделения гендерных исследований Линчёпингского университета, Швеция.
Область научных интересов охватывает деколониальную мысль, постколониальные исследования, незападный феминизм, постсоциалистические исследования, критическую теорию мирового Юга.
Была приглашенным иностранным профессором в Бременском университете, иностранным исследователем в Университете Дьюк (США), приглашенным исследователем в Линчёпингском и в Сёдерторнском университетах в Швеции. Неоднократно преподавала в деколониальных международных летних школах (в Таррагоне, Миддельберге, Тельчиу). Автор десяти монографий, двух романов, более 250 статей, опубликованных на русском, английском, испанском, немецком, французском, итальянском, турецком, китайском, хорватском и других языках.
Исследовала транскультурные субъектности и эстетические модели в монографии «Возвышенное глобализации», фокусировалась на деколониальных чертах постсоветских феминистских эпистемологических практик в «Гендерных эпистемологиях и Евразийском пограничье», прослеживала в соавторстве с Вальтером Миньоло пути деколонизации знания, обучения, образования и университета в книге «Учиться разучиваться: деколониальные размышления из Евразии и Америк».
В настоящее время анализирует пересечения постколониального и постсоциалистического человеческого удела, рассматривая их через призму активистского искусства и социальных движений. Среди последних публикаций — «Постколониализм и постсоциализм в литературе и искусстве: противостояние и ре-экзистенция». Только что в издательстве Университета Дьюк вышла книга «Что значит быть постсоветским? Деколониальное искусство на руинах Советской империи».
