Мария Бурова: Литература
Иллюстрации: Дана Марасинова
Современная литература делает недопредставленный опыт видимым, расширяет понимание мира и позволяет увидеть его не только глазами белых гетеросексуальных мужчин. Мы поговорили с Марией Буровой, книжной обозревательницей и создательницей телеграм-канала «Женщина пишет». С 2017 года Маша читает книги, написанные исключительно женщинами.
Что такое современная литература?
Современная литература, в отличие от той, что я изучала в школе и университете, делает недопредставленный в классических текстах опыт видимым. Сегодня мы можем найти больше книг представительниц ЛГБТК-сообщества, писательниц разного этнического и расового происхождения и писательниц с профеминистской позицией. Видим романы, комиксы и биографии о травме и табуированных темах. Появляются издания, переоткрывающие забытых писательниц, и издательства, публикующие смелые тексты, написанные женщинами. Благодаря современной литературе наше понимание мира расширяется — мы больше не видим его исключительно глазами белых гетеросексуальных мужчин.
Словно в подтверждение этому, в 2019 году издательство «Эксмо» представило отчет на «Большой авторской конференции», где в числе выводов был и такой: «ЛГБТ и феминизм хорошо продаются». Сегодня свои серии с гендерной повесткой или просто книги, разделяющие феминистские ценности, есть у многих издательств. В 2020 году у «Нового литературного обозрения» появилась серия «Гендерные исследования», в которой уже вышли «Дамы на обочине. Три женских портрета XVII века» Натали Земон Дэвис, «Сметая запреты. Очерки русской сексуальной культуры XIX-XX веков» Анны Беловой, Натальи Мицюк и Натальи Пушкаревой, «Гендер в советском неофициальном искусстве» Олеси Авраменко и «Судьба Нового человека. Репрезентация и реконструкция маскулинности в советской визуальной культуре, 1945—1965» Клэр И. Макколлум. Серия, посвященная прозе забытых русских писательниц XIX-XX веков, выходила в Common place. Благодаря редактору этой серии Марии Нестеренко мы узнали о таких писательницах, как Эльза Триоле, Наталья Венкстерн, Лариса Рейснер, Анна Мар и других. В Москве существует целое издательство, специализирующееся на экспериментальных текстах, написанных женщинами — No Kidding Press. Оно познакомило нас со шведской художницей Лив Стремквист, французской писательницей Виржини Депант, американской писательницей Крис Краус и многими другими культовыми авторками.
Даже детские издательства и те активно берутся за феминистскую повестку — в «Самокате», например, вышли «Свобода, равенство, сестринство. 150 лет борьбы женщин за свои права» Марты Бреен и Йенни Юрдал, «Настоящая девчонка» Лены Климовой, «Месячные. Твое личное приключение!» Элиз Тьебо и «Бестужевки. Первый женский университет» Ани Русиновой и Димы Гусева. Художественная и научно-популярная литература с гендерной и феминистской проблематиками сегодня уже не нишевый проект для своих. Мне кажется, что мы достигли момента, когда она вызывает массовый интерес.
Существует ли мужская и женская литература?
Наш опыт чтения, полученный в семье, школе и университете, склоняет нас к мысли, что литература не имеет гендера. Мы якобы живем в мире, где важно только качество текста, а все остальное неважно. Однако литература, к сожалению, такая же предвзятая область, как и любая другая, поэтому верить в объективную оценку того или иного произведения или вклада того или иного автора — это ошибка.
Возьмем, к примеру, XIX век в России, когда только появились первые профессиональные писательницы. Исследовательница Евгения Строганова в своей работе «Классики и современницы» называет это столетие самым дискриминационным в истории русской литературы. Многие критики того времени оценивали произведения женщин по стереотипной схеме, которая напрямую связана с гендером: часто предметом литературного разбора была не творчество, а личная жизнь писательницы; критики сомневались в самостоятельности женщин-творцов (чаще всего их заслуги приписывались мужчинам из близкого окружения — мужьям, братьям, редакторам и т.п.); и наконец, рецензентами отрицалась серьезность женского вклада в искусство. Само определение «женская литература» было придумано для того, чтобы отделить то, что написано женской рукой, от «настоящей/серьезной/большой/объективной» литературы, созданной мужчинами.
Например, вот что писал всем до сих пор известный критик Белинский: «Женщина-писательница с талантом жалка; женщина-писательница бездарная смешна и отвратительна». Кажется, выбора он женщинам не оставил. Обычным делом для критиков тогда было упрекать женскую прозу в неоригинальности и тривиальности, при этом не забывая напоминать, что это чуждое женской природе занятие. Почти всегда критические высказывания из прошлого строились на основе эссенциалистских представлений о предназначении женщины, от которой требовалось покорно выполнять роль жены и/или матери. И каждая попытка выйти за эти пределы автоматически осуждалась, а если кого-то и хвалили, то чаще всего использовали для этого словосочетания вроде — это написано по-мужски. В 1907 году Николай Бердяев, между прочим семь раз номинированный на Нобелевскую премию по литературе, так писал о женщинах, которые пытались добиться профессионального признания: «Женщина как бы уже не хочет быть прекрасной, вызывать к себе восхищение, быть предметом любви, она теряет обаяние, грубеет, заражается вульгарностью. Женщина не хочет быть прекрасным творением Божьим, произведением искусства, она сама хочет создавать произведения искусства. Это глубокий кризис не только женского бытия, но и всего человеческого бытия, и связан он с крушением родового начала, с обострением проблемы личности».
Важно отметить, что негативные оценки не только формировали образ писательниц в глазах общества, мешали им войти в профессию, препятствовали их попаданию в литературный канон, но и имели колоссальное значение для карьеры. Примером может служить Анна Бунина (1774-1829) — первая русская профессиональная поэтесса, которая потратила наследство на образование, писала стихи, выпускала сборники. У нее даже есть стихотворение 1810 года, проблематизирующее положение женщин — «Пекинское ристалище». Показательно, что ее карьера закончилась досрочно из-за критического замечания Пушкина в ее адрес. В итоге полное собрание сочинений Буниной мы увидели только в 2016 году — сколько за это время успели переиздать самого Пушкина считать не будем.
Таким образом, слова «женское» и «мужское» изначально существовали в литературе как оценочные категории, где мужское — образец для подражания, такое общечеловеческое, а женское — вторичное и нишевое.
В 2017 году я решила читать исключительно женщин, потому что именно тогда в моей жизни появился феминизм, который дал объяснения многим несправедливостям, которые я ошибочно принимала за законы жизни, а не за системную дискриминацию. Я читала тексты русскоязычных феминисток, которые подробно описывали, что не так в отношении к женщинам в дне сегодняшнем, когда, казалось бы, мы имеем все, что так долго было недоступно: образование, избирательное право, репродуктивные свободы, личные деньги и собственную комнату. Я уверена, что если хотя бы раз взглянуть на мир через феминистскую оптику, то «как раньше» уже не будет. Тогда я задумалась: «а почему среди моих любимых писателей там мало женщин?» Так и появился мой телеграм-канал «Женщина пишет» — в первую очередь это был способ уравнять мужчин и женщин в моей личной библиотеке, а уже потом добраться и до книжных полок моих подписчиц и подписчиков. Женская литература — литература, написанная женщинами. Никаких предвзятых и преждевременных суждений у меня с этим не связано. Если они у кого-то есть, то это говорит лишь об узости их взгляда на литературу и отсутствии понимания исторического и социокультурного контекстов.
Где же эти великие писательницы?
Если мы взглянем на литературный канон, плоды которого мы так или иначе видим в списках школьной литературы и на книжных полках в магазинах, то самым первым вопросом будет: «А почему в нем так мало или вовсе нет женщин? Неужели они не писали ничего достойного?»
На самом деле, причины этого очевидного гендерного дисбаланса почти всегда находятся вне литературы и писательского таланта. Ответы нужно искать в патриархальной истории нашего общества, в котором женщины редко обучались грамоте, исключались из публичного пространства и ассоциировались прежде всего с домашней сферой. Против женщин часто были и законы, и общественное мнение. Так что литературу спокойно можно заменить на что угодно — науку, искусство, кинематограф — везде женщинам были не рады и не воспринимали их всерьез.
Если хочется разобраться с этим вопросом на конкретных примерах, то вот пять книг, прочитав которые вы точно будете знать, что не так с вопросом «А где же великие писательницы?»: «Своя комната» британской писательницы Вирджинии Вулф, «Классики и современницы. Гендерные реалии в истории русской литературы XIX века» Евгении Строгановой, «How to suppress women's writing» американской писательницы и феминистки Джоанны Расс, сборник «Авторицы и поэтки. Женская критика: 1830-1870» и сборник статей от Cambridge University Press «A history of Women's Writing in Russia».
Как современность влияет на литературу?
Конечно, интернет и социальные сети изменили все. Теперь невозможно стереть что-то из истории без следа, даже если очень хочется. Открытость и доступность самого разного опыта позволяет нам не только лучше понять других людей и их взгляды, но и лучше узнать себя. Мы видим альтернативы, которые учат нас не бояться своих читательских желаний. Многие в моем окружении перестали платить рублем за книги, которые не совпадают с их мировоззрением. Мы не обязаны трепетать перед именами классиков — Пушкина, Толстого, Достоевского, да даже Стивена Кинга. С ними можно спорить, их можно переосмысливать, а еще их можно просто не читать и не чувствовать себя недостаточно интеллектуально развитой. Иногда меня спрашивают, не ощущаю ли я оторванности от литературного контекста, потому что не читаю книжные новинки, написанные мужчинами. Ответ: нет, ничего такого я не чувствую. Я занималась этим так долго, что теперь наслаждаюсь новым этапом. У меня очень насыщенная читательская жизнь, которую я выбираю осознанно, и никаких сожалений быть не может.
А изменилась ли оценка книг писательниц литературными критиками сегодня?
Кажется, что настолько влиятельных литературных критиков (создателей и одновременно разрушителей карьер) у нас сегодня нет, но есть множество блогеров, книжных обозревателей и журналистов, которые осуществляют похожие функции — рассказывают о книгах, пытаясь убедить читателей в необходимости если и не прочитать их, то хотя бы иметь о них общее представление. Насколько сильно их влияние, трудно понять, особенно когда читаешь новости, что одно лишь мимолетное упоминание Моргенштерном не очень известной в России книги «365 размышлений Ребе» привело к росту ее продаж на 200%. Кажется, ни одно литературное издание или книжный блог таким результатом похвастаться не может.
Сегодня процесс вхождения женщин в литературу безусловно стал проще. Да и совсем уж тупые сексистские комментарии теперь себе редко кто позволяет. Но как и в прошлых веках, литературная репутация современных авторов не складывается из воздуха — ее формируют представители современного литературного сообщества: критики, обозреватели, журналисты, блогеры. Они заседают в жюри премий, пишут отзывы и рецензии, рассказывают о книгах на книжных фестивалях и т.д. И тут женщины снова в стороне. Литературный канон все еще остается преимущественно мужским: мужчины чаще, чем женщины попадают в длинные и короткие списки литературных премий, а критики чаще пишут рецензии в специализированных медиа на книги авторов-мужчин. Два последних вывода я в том числе увидела и на результатах собственного исследования, которое я провела в 2020 году для своей итоговой работы на магистратуре по культурному менеджменту в Шанинке, Московской высшей школе социальных и экономических наук.
Мне было интересно увидеть, как в количественном соотношении представлены женщины и мужчины в российских литературных медиа. Количественная оценка того, в какой степени женщины представлены в определенной области по сравнению с мужчинами — это один из самых распространенных способов исследования гендерного неравенства в мире. Существует много научных работ, в которых такой подход применяется в исследовании положения женщин в образовании, науке, технике и инженерии, медиа, политике, игровой индустрии и т.д. На основе полученных данных международные организации, политические объединения и правительства разных стран разрабатывают стратегии обеспечения гендерного равенства, а также дают рекомендации работодателям и учреждениям.
Для своей работы я выбрала четыре специализированных онлайн-издания — «Горький», «Прочтение», «Литературно» и «Лиterraтура» — и просмотрела все их рецензии и обзоры на книги с 2016 по 2020 год. Я обнаружила, что все они уделяют меньше критического внимания книгам авторов-женщин: среднее соотношение в художественной литературе — 68% текстов посвящено книгам авторов-мужчин и 32% книгам авторов-женщин, среднее соотношение в нон-фикшн — 79% и 21% соответственно. Подобный дисбаланс фиксируют исследователи и в других странах. Например, американская организация VIDA: Women in Literary Arts с 2009 года занимается вопросами положения женщин в литературном мире. Ежегодные отчеты VIDA демонстрируют, что в литературных изданиях мужчины чаще, чем женщины, фигурируют и как литературные критики, и как авторы рецензируемых произведений. И что-то мне подсказывает, что этот гендерный разрыв никак не соотносится с количеством всех изданных за исследуемый период книг.
Что касается премий, то ситуация здесь повторяется. Нобелевскую премию по литературе за 120 лет ее существования получили всего 16 женщин из 117 лауреатов. Количество женщин в коротких и длинных списках известных российских премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер» ни разу не превышало количество мужчин. В финале «Большой книги» (2006-2019 гг.) за всю историю была 31 женщина (19.9%) на 125 мужчин, в финале «Национального бестселлера» (2008-2019 гг.) 71 писатель — только 19 из них женщины (26.8%). Среди победителей «Большой книги» 34 мужчины и 8 женщин (23.5%), премию «Национальный бестселлер» (2001-2019 гг.) получили 17 мужчин и всего 3 женщины (17.6%).
Для многих литературных и не только изданий «гендерная повестка» — это какой-то спецпроект, который они готовы делать раз в год, а то и реже. Например, авторы литературного проекта «Полка» только через два года после своего запуска заметили, что с их списком из 108 книг, которые «оставили след в истории», что-то не так: туда попали только три отечественные писательницы — Анна Ахматова, Марина Цветаева и Людмила Петрушевская.
Этот дисбаланс опять же логично приведет любого человека к выводу, что женщины не создали ничего стоящего иначе такой современный и классно сделанный проект как «Полка» обязательно бы это заметил. Но увы список под названием «Женский канон» на их сайте появился не сразу, да и опять же как спецпроект. Список же «108 важнейших книг в русской литературе» никак не изменился.
О чем пишут женщины сегодня?
Самый простой ответ — обо всем. Я стараюсь читать и рассказывать только о тех книгах, где нет гендерных стереотипов. Сейчас мне особенно интересно читать произведения на стыке правды и вымысла, где реальный опыт авторок становится частью сюжета. К таким книгам относятся «Рана» Оксаны Васякиной, «Дом иллюзий» Кармен Марии Мачадо, «Выгон» Эми Лиатрот, «Женщины, о которых думаю ночами» Миа Канкимияки и трилогия копенгагенской писательницы Тове Дитлевсен — «Детство», «Юность», «Зависимость».
Мне как женщине очень долго не хватало настолько близкого к моей гендерной социализации опыта. Как и многие, я в основном видела мир глазами мужчин, а он происходил из достаточно предсказуемой истины: главный герой и центр мира — мужчина, а жизнь женщин в основном происходит на фоне. Мне такое больше не интересно. Вирджиния Вулф в знаменитом эссе о женщинах в литературе «Своя комната» про это очень хорошо писала: «Это важная книга, пишет критик, ведь в ней идет речь о войне. Это проходная книга, потому что в ней говориться о женских переживаниях в гостиной». Сейчас я хочу читать про эту гостиную и про все, что находится за ее пределами. Женщины бывали и на войне, и в тюрьме, и в кругосветных путешествиях — хочу увидеть все это.
А каким бывает мужчина в книгах, которые пишут женщины?
Разными, и в этом заключается их отличие. Часто писательницы, которых я выбираю для чтения, не пытаются «понять» мужчин, а скорее показывают, как живут самые разные женщины в андроцентричном мире. В этом мире встречаются не только верные и любящие партнеры, заботливые и внимательные отцы и другие приятные персонажи, но и другие персонажи, которые есть в реальной жизни — абьюзеры, обманщики, манипуляторы и даже преступники. Тексты, написанные женщинами, включают в себя все многообразие женского опыта. В этом опыте есть и хорошее, и плохое, и далеко не всегда оно связано с мужчинами — женщины сами по себе или в компании других женщин не менее важны.
Как включить гендерную оптику при чтении книг?
Самое главное, что стоит сделать, — это принять как факт, что мир литературы — это не объективная и справедливая система, где выживают талантливейшие, а система воспроизводящая те или иные дискриминационные практики. Эта система вероятнее всего, если не встретит вашего сопротивления, приведет на вашу книжную полку десять мужчин и одну женщину. Мириться или не мириться с этой несправедливостью — решать вам.
Если все-таки рискнете, то будьте готовы, что гендерная оптика существенно усложнит ваш читательский опыт. Вы, скорее всего, больше не сможете по привычке пройти мимо женоненавистнических высказываний и сексистских ролей, отведенных женщинам во множестве текстов. Возможно, вам даже придется срочно искать замену вашему любимому писателю, потому что он кажется крайне противным типом. Но не бойтесь этих перемен. В книжных магазинах вас ждут сотни альтернатив, которые внимательны к своим читательницам и читателям.
Какие тексты на русском языке расширяют наш опыт познания гендера в литературе?
Современных русскоязычных текстов я читаю мало, но и в этом немногом прочитанном есть, что посоветовать. Честный роман «Рана» Оксаны Васякиной, который кажется написан о всех табуированных темах сразу — смерть матери, гомосексуальность, телесность женского письма. У Васякиной же в 2019 году вышел сборник «Ветер ярости», который в том числе делает видимым системное насилие над женщинами. В 2020 году на русском языке вышли сразу две книги, также объединенные этой темой: «Ты не виновата. Почему домашнее насилие — это не про любовь» Дианы Садреевой и «Домашнее насилие. Так будет не всегда» Ольги Размаховой и Анны Край. Очень освобождающими для меня были две научно-популярные книги социолога Анны Шадриной «Не замужем: Секс, любовь и семья за пределами брака» и «Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост «цены» материнства в XXI веке». Настоящей удачей для юных русскоязычных читательниц я считаю «Настоящую девчонку» Лены Климовой — незаменимая книжка для девочки-подростка о личных границах, мнимых стандартах красоты и заботе о себе. У Климовой самиздатом вышел и художественный рассказ «Сегодня я спасла весь мир» о школьницах, ищущих себя в этом сложном мире. «Сурвило» — графический роман Ольги Лаврентьевой о судьбе ее бабушки, пережившей блокаду Ленинграда. Еще один важный комикс — «Бестужевки» Анны Русиновой и Дмитрия Гусева с иллюстрациями Татьяны Цырлиной о первом женском университете. У Евгении Некрасовой в июне 2021 года начал по частям в приложении Bookmate выходить рассказ «Кожа», который посвящен жизни белой крепостной Домны и черной рабыни Хоуп. На современных русскоязычных текстах также специализируется тонкий литературный журнал «Незнание», один из выпусков которого посвящен теоретическому письму — жанру, который объединяет художественную литературу и нон-фикшн. В портфеле уже упомянутого No Kidding Press — сборники «Маленькая книга историй о женской сексуальности» и «[Дружба]. Рассказы, написанные женщинами и небинарными людьми».
Есть ли запретные темы в литературе?
Писать можно обо всем, но важно понимать, что у всего могут быть последствия. Писательницы и писатели должны быть готовы к тому, что их могут обвинить в расизме, сексизме, фэтфобии и других проблемах. Принятие ответственности за свои высказывания — это нормальная человеческая практика. Если мы говорим о книгах, написанных уже мертвыми людьми 50-100 лет назад, то при их переиздании не покажется странным указать на проблематичные моменты повествования. Современные ученые постоянно опровергают предыдущие теории — почему бы и с культурными практиками так не поступить? В этом контексте мне очень нравится идея проекта студенток Школы литературных практик «Камон, канон!», который предлагает посмотреть на классическую литературу по-новому. Они попросили филологов и активисток перечитать канонические тексты и придумать к ним дисклеймеры и комментарии, связанные с этническими и историческими контекстами произведений. Надеюсь, что какое-нибудь смелое издательство поддержит и реализует их идею.
Творчество и личность творца не должны быть далеки друг от друга. Я всей душой люблю поттериану, выросла на этих книгах, но не поддерживаю трансфобные взгляды Джоан Роулинг. При этом продолжаю читать ее книги и рекомендовать их другим, но не против увидеть в предисловии к очередному переизданию «Философского камня» вдумчивое эссе о том, как изменился наш взгляд на историю Гарри Поттера спустя много лет после выхода первой книги. Ничего плохого нет в возможности критически взглянуть на хорошо знакомый текст.
Нужны ли феминитивы в литературе?
Я определенно в лагере тех, кто поддерживает утверждение — «язык определяет сознание». Очевидно, что не названные вещи или явления не существуют в общественном сознании. Я недавно читала книгу Ребекки Солнит «Мужчины учат меня жить», где в одном из эссе она в том числе писала, каким важным процессом было обретение женщинами голоса — возможности открыто говорить о гендерных проблемах. Культура изнасилования, абьюз, харрасмент — эти слова были с нами не всегда, как и не было обсуждения проблем, определениями для которых они являются.
То же самое и с феминитивами — они нужны для видимости женщин. Хотим мы этого или нет, но видя строчку «микробиолог Эммануэль Шарпантье», мы автоматически думаем, что это мужчина. Так поступили многие журналисты, рассказывая в новостных заметках, что в 2020 году Нобелевскую премию по химии «присудили Эммануэлю Шарпантье и Дженнифер Дудне». Вы удивитесь, сколько раз в той или иной переведенной на русский языке книге я видела, как женщина выдавалась за мужчину и ни разу наоборот. Можно отмахнуться от таких мелочей, но они создают и поддерживают стереотипы. Например, в описанном выше примере, была попытка в сотый раз подтвердить, что в науке в основном преуспевают мужчины. На стереотипы работают не только слова, но и картинки. Например, в 2010 году в The Journal of Social Psychology вышла статья, где говорилось, что если в учебниках содержатся изображения женщин-ученых, школьницы лучше успевают в естественных науках. Все, что нужно, это больше информации и наглядных примеров.
Аргументы против феминитивов вроде «Они коверкают русский язык» не имеют под собой никакого фактического обоснования. Достаточно открыть книгу лингвистки Ирины Фуфаевой «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция», и вы увидите, что в русском языке феминитивы были всегда. Даже сейчас существуют безопасные зоны, где феминитивы никого не пугают, как, например, в названиях жительниц городов и сел — сибирячка, ростовчанка, парижанка. Трудно представить, что жительница Москвы как на духу скажет про себя «Я коренной москвич». Но как только мы переходим в профессиональную сферу, все меняется — авторки и редакторки многим кажутся страшно инородными. Но все это дело исключительно привычки. В «Докторе Живаго» вон и солдатки, и лекарки, и ветеринарки, и ничего — в насилии великого и могучего русского языка его до сих пор никто не упрекал.
